Oslyablya
Мастер Пера.
Зарегистрирован: 02.10.2005
Сообщения: 1181
Откуда: МинскЗамечания: 3
|
 Добавлено: Вт Ноя 03, 2009 1:02 pm Заголовок сообщения: В молчании [ashley] |
 |
|
В молчании
Обычный вечер поздней осени. Темень, тусклые фонари, лужи, предательски «косящие» под лед, лед, предательски «косящий» под асфальт. В общем обычный для осени вечер, и утро ему подстать. Опоздание на работу. Выволочка от шефа. Обед в компании с феерически красивой и совершенно неинтересной, но крайне полезной для дела, дамой. Пропущенная оперативка. Снова косые взгляды коллег - «зазнался». Срочный вызов и по-щенячьи преданные глаза стажера (Как его, черт побери, зовут?).
В мозгу вспыхнули и с бешеной скоростью пронеслись последние события. Его размеренный голос еще увещевает, а рука уже нашаривает в кармане заряженный артефакт. Представитель Ночного медленно поднимается с кресла, фразы вроде бы абсолютно уместны, но то, что это ловушка, ясно даже не по его глазам, а скорее по вздувшимся жилам на по-бычьи крепкой шее. Удар! Защита выдержала атаку. Око! (Черт бы их побрал, с этим шелком. Прикрытие, где там, мать его, наше прикрытие?) Пока он отвлекает на себя младшего Дозорного, Олег (или не Олегом стажера зовут?) успевает пробить защиту, и все-таки зацепляет Светлого Оком (Молодец, мальчишка, будет из тебя толк!). События разворачиваются стремительно, в бой вступают старшие коллеги, вот только они слишком глубоко в Сумраке, и двое Темных остаются без защиты. А вот у противников на их счет другие планы (Фак-фак-фак!!! Только зверя нам и не хватало. Ну ничего, мы тоже не лыком шиты, мы еще с тобой покружимся. Тише, тише, киса. Мы же маленькие и пушистые, совсем не вкусные кубики. Мы сейчас тихонечко к двери отойдем, пока ты зубки о хруст точишь, а там, глядишь, кто-нибудь из наших проснется. Ссссссс… А новый-то хруст мы забыли в офисе, вот так-то Денис Валентинович оперативки пропускать.) Они уже на пороге комнаты, дверь распахивается к спасительному выходу. Еще секунду… Как в замедленной съемке защита рассыпается мелкими осколками тающей энергии, тигр в боевом задоре тянется лапой к его горлу, стажер бросается на перерез и прикрывает собой напарника как щитом. Терпкий запах крови и паленой шерсти – кто-то сверху решил таки почистить реал и вдарил как следует – забивает ноздри. Денис хватает пацана на руки (вроде тощий такой, а руки от тяжести просто вырывает из плеч) и несется по лестнице старого дома. Во дворе у машины его встречают взглядом свои. Ведьмы, вампир, оборотень. Все кто может лечить наверху – в бою. А из парнишки вытекает кровь, не хлещет вроде, но рубашка вся насквозь. Рывком закинуть тело в их «подвижный» офис, и… (Зашибись! Просто зашибись подготовились к операции, супермены так их в перетак. Сто раз же говорил, оставляйте в машине лечилки. Хоть регенератор бы. Уроды!!!) Разорвал рубашку, может все не так уж серьезно? Может, дотянет пацан до конца боя. Куда там! Грудь вспорота до костей, три косых разреза. (Это то, что должен был принять ты, ты а не этот ребенок…) От досады кулаком всадил в перегородку так, что остается вмятина. С места водителя заглядывает Сергеич (странно, что он не видел, как мы «сели» в машину, курил что ли?) и крякает. Не говоря ни слова, опрометью бросается внутрь, и одним движением отодвигает Дениса от парня. Достает пузырь из «аптечки», и щедро поливает спирт прямо на раны. «Ну, молись, пацан!», чиркает спичкой, стажер моментально вспыхивает. От его животного крика надолго закладывает уши, а Сергеич уже сбивает пламя какой-то тряпкой и садится за руль. Мотор взревывает и машина летит по улицам (Любимый фильм Сергеича «Скалолаз», будет время надо на… с корнем выдрать из дежурки и телек и двд).
Только спустя минуту Денис понимает, что уже неизвестно сколько времени стоит, прижавшись лбом к подъездной двери своего дома. Мужчина медленно разжимает челюсти и, повернувшись, опирается спиной о здание, смотрит на черное небо и редкие звезды. На лицо ему падают хлопья мокрого снега, и, растаяв, словно слезы скатываются вниз. Все хорошо, выкарабкается пацан, и в группу к Денису его зачислят полноправным напарником. Вот только на душе все равно тошно. И дело вовсе не в прилюдном разборе всех ошибок им совершенных, и не в самобичевании – не уследил за мальчишкой. А в холодных глазах Людочки, и ее самодовольной улыбки, с которой она встречала машину на пороге офиса. Бум! Денис с силой ударяет затылком о железную дверь. (Вот значит как. Людочка. Целительница первого уровня, прорицательница не пойми какого, зам главы отдела кадров. Девочка решила поиграть в игры, отомстить за пострадавшее самолюбие, или просто сыграть роковую женщину? Ну что ж, найдем и на тебя управу, засунем тебе твое либидо… Сколько уже можно повторять всем этим дурам, что у него есть Маришка!) Оттолкнувшись от стены, юноша запрокидывает голову, ищет взглядом окна квартиры – свет горит. Значит ждет! Теплая улыбка сама собой стирает с лица остатки усталости, и, дернув дверь, он как мальчишка несется на третий этаж, перепрыгивая сразу через две ступеньки.
Марина сидит на кухне. На плите давно остывшее жаркое. Стол накрыт на двоих, впрочем, она уже давно поела. Он должен был прийти четыре часа назад, и вот она сидит, сжавшись в комочек, и ловит каждый звук в коридоре – вдруг пришел. Громко хлопает подъездная дверь. Быстрый топот ног – точно он, за эти пять лет совместной жизни она на слух определяет, кто идет. Надо же, как несется, наверно чем-то очень доволен. (Я его уже ЧЕТЫРЕ часа жду! Ни звонка, ни смс, ничего, а он довольный по лестнице скачет!) Девушка закрывает лицо руками и замирает.
Денис распахивает дверь (Привет, милая, я дома!). В квартире тишина, и только у соседей за стенкой что-то тихо шепчет телевизор. Стянув одежду, юноша заглядывает на кухню, жена даже не поднимает на него глаз, опять ждала его бедняжка и теперь дуется (Ну, сколько можно повторять, я не могу звонить с работы. И дело не в имидже, и не в том, что так удобнее «клеить» кого-то. Дело в том, что надо мной будут смеяться, постоянные ухмылочки-насмешки за спиной. Я уже просто устал от этого, понимаешь?). Неприятный сладковатый запах внезапно ударяет в нос - у самой двери рядом с обувью стоит мешок с мусором, который он с утра забыл выкинуть (Да, забыл! А кто валялся в постели и просил чертов массаж, я что ли? Кто на завтрак даже бутерброд не сделал, потому что «работа и уже опаздываю». А у меня типа работы нет?). Раздраженно швырнув одежду на пол, инкуб вылетает на улицу.
Дверь грохает. Марина выглядывает в коридор. (Мусор выносить пошел. А ведь это между прочим две минуты, к тому же по пути на его работу. И ведь ни за что не признается, что забыл. Найдет сто и одну причину, почему она в этом виновата). Грустно вздохнув, поднимает его куртку с пола и вешает на крючок. Под тяжестью зимней одежды вешалка обрывается, пребольно стукнув девушку по голове. Только что повешенные, куртка и светлый шарф (Черт, подарок его мамочки!) падают прямо в вонючую воду, натекшую за день из под мусорного мешка (Да что же сегодня за день такой! Не одно, так другое!). От боли на глаза наворачиваются слезы, закусив губу, чтобы не расплакаться, Марина уходит в большую комнату и садится на диван (Ведь я же ему сто раз говорила – вбей гвоздь по-человечески. Нет, нам итак сойдет. Сколько можно, вроде и мужик в доме есть, а в квартире все разваливается на глазах!).
Денис не спеша поднимается по лестнице. Вскипевшие было злость и раздражение выветрились на улице. Все чего ему сейчас хотечется – поесть горячего и провести тихий вечер в обнимку с Маришкой. На пороге квартиры он застывает. Медленно поднимая с пола куртку и шарф, мужчина стискивает руки в кулаки (Вот же дрянь какая! И не подняла даже! Мать в больнице лежит, не дай бог умрет, а она… Чтоб ее саму так скрутило!!!), не произнеся ни слова, открывает шкаф для одежды и перевешивает туда три Марининых легких курточки, четыре ее же шляпки, и прилаживает вешалку на место.
Гулкие удары молотка на несколько секунд заполняют всю комнату. Только начавшая проходить боль, снова вернулась, но теперь она пронзает мозг, словно это в ее, Маринкину, голову вбивают гвозди. Вместе с болью приходит серая безысходность (Так будет всегда, ничего не изменится. Он не изменится. И ты так и будешь рыдать на кухне в ожидании, когда же он придет. Стоит ли оно того? То бесконечно легкое радужное счастье, которое ты увидела шесть лет назад в его глазах? Оно того стоит? Да и где оно? Где…). Скрючившись на диванчике, девушка обхватывает голову руками и чуть раскачивается.
В ванной Денис швыряет куртку и шарф в таз, пускает воду (Завтра застираю, день итак отвратительный, не возиться же еще и с этим). Уставившись в одну точку, он снова «перематывает» события сегодняшнего дня, шаг за шагом отсеивая мелочи и запоминая самое важное (Оперативка. Бой. Пересобрать аптечку. Отчитать ведьму за отсутствие лечилки. Зайти к шефу на счет Людочки. Проверить стажера. Как же его все-таки зовут? Занести Сергеичу поллитры. Впрочем, лучше договориться в гараже на внеплановый апгрейд машины, давно их «Шумахер» просил движок перебрать, так пусть лучше новую игрушку получит. И конечно «дама». Обязательно зайти к аналитикам, восстановить разговор с ней по словам, интонациям, что-то в нем было очень важное.). Течение мыслей прерывается – таз давно уже полон, и вода хлещет через край. Сполоснув лицо и руки, Денис выходит в коридор. В квартире снова тихо, соседи видно улеглись спать, или пошли ужинать. Заглянув на кухню, Денис находит девушку в большой комнате. Чувство вины и жалости отзывается острой болью (Маленькая моя!) – над головой жены медленно разрастается воронка.
Боль не отпускает. Каждый шорох отдается в голове словно грохот поезда. Хлопнувшая дверь в ванну кажется взрывом, скрип половиц в коридоре – визгом какой-нибудь бензопилы. Внезапно рядом возникает Дениска, отнимает ее руки от головы, целует каждую ладошку, нежно касается губами лба. Боль проходит моментально. Вот была – и нет, и как будто не было никогда. Марина поднимает глаза на мужа, но в них боль, более глубокая и сильная, невозможно огромная. В этих глазах понимание, твердая ясная уверенность, знание - откуда взялась эта боль, и почему она ушла. Она простит его, конечно простит. Но не забудет (Ведь это он колдовал! И будет колдовать, и ты ничего не сможешь с этим сделать! Захочет – заставит тебя вообще забыть, что он не пришел домой. А захочет, будешь ему как служанка каждый день батрачить, пока он там с кем-нибудь…) На глазах сами собой наворачиваются слезы. Он обидел ее, обидел так сильно, словно специально ударил именно в то место, где она наиболее уязвима. Туда, где она абсолютно беззащитна.
Марина отводит взгляд и садится на диване. Прямая и тонкая как свечка. Денис медленно выходит из комнаты, он не знает что сказать, да и как тоже. На автопилоте заходит в кухню (Надо бы все-таки поесть… Правильно шеф сказал, не надо было ей говорить, что я Иной. Ведь так или иначе такое еще будет происходить, мы же не куклы, на нервах такое наворотить можно. И ведь поссорились из-за ерунды. И что теперь? А если решит уйти? НЕТ! Нет, я не дам ей уйти. Ни за что, надо будет… Надо будет - на колени встанешь, на животе за ней поползешь! Понял, Денис Валентинович? И засунь себе в зад свою гордость, поползешь и умолять станешь, потому что… потому что без этого хрупкого человечка ты никто…). Открыв микроволновку, чтобы поставить еду разогреваться, останавливается. На подставке застывший жир, все стенки заляпаны то ли маслом, то ли соусом. (Фу, ну ты все-таки и свинья, сударь! Сколько ж оно тут так стоит? Поди уж две недели, как к нам мужики футбол заходили посмотреть. М-да… А Маринка конечно опять в воспитательных целях ничего не помыла. И чего теперь?). Стеклянное блюдо отправляется в мойку, жаркое в керамической тарелке ставится прямо на пластмассовые ребра, крутиться будет похуже, но все равно согреется. Полчаса, пока мужчина ест, он напряженно вслушивается в тишину комнаты – ни звука, ни шороха (Что ж она так и сидит там что ли? Не может же человек вообще не шевелиться столько времени!). Стоящая горой грязная посуда, чуть не падает, когда Денис добавляет к ней еще одну тарелку (Что за дебильная привычка ставить все в одну кучу так, что даже крана уже невидно! Как будто нельзя поставить все рядом, или на плиту хотя бы. Идиотизм какой-то.).
Появляется в дверях, с такими виноватыми глазами (Интересно, долго тренировался?), садится рядом (Хорошо хоть не обнимает, козел). Разваливается на диване (хозяин, мать его!) и включает телевизор (О, ну конечно! Что еще можно смотреть с любимой женой по телевизору? Только спортивный канал. Спасибо, дорогой, за чудесно проведенный вечер!).
Марина поднимается и, все так же прямая как палка, уходит на кухню. Включает воду и демонстративно гремит посудой. Ну все, это теперь надолго (А что тебе стоило сразу все загрузить в посудомоечную машину? Ведь две минуты, мог бы сделать ей приятное. Теперь она там еще сколько провозится, и только сильнее разозлится. Что ж ты за осел такой?). Денис уже не может сидеть на месте, чувство вины и раздражения вынуждают ходить по комнате, слушая приглушенный плеск воды. Взгляд цепляется за столик в углу комнаты – рядом с телефоном раскрыта записная книжка. Так и есть, жена опять весь вечер просидела в своем «убежище», обзвания подруг и мусоля всякие сплетни. Пристальный взгляд тут же подтверждает догадку – всю стену занимает до неприличия разросшийся сумрачный мох (Как он умудряется так разрастись за несколько дней? Надо все-таки натравить сюда аналитиков, может аномалия какая-нибудь. Нигде больше не видел, чтобы мох рос узорами. Готов поспорить на бутылку, что вот это - сложенные вместе руке, а это как будто стул у окна. Чертовщина какая-то. Бррр… привидится же всякое на ночь. Больше отдыхать надо, Денис Валентинович). В руке инкуба разгорается невидимый глазу сгусток энергии.
Руки привычно моют посуду, мысли убежали куда-то далеко, слух на автомате вылавливает звуки, отмечая передвижения Дениса в соседней комнате. Вот подошел к окну, вернулся. Замер (Может что-то случилось? Или она опять что-то не так сделала? Ох!!!) Словно одеялом Марину накрывает приступ тошноты, руки дрожат, в глазах темнеет. Она точно знает – только что Денис сжег мох. Она просила его сотни раз этого не делать, но он только ворчит и пускается в рассуждения с использованием каких-то бредовых терминов, в которых она все равно ничего не понимает. А она может поклясться, что мох не просто впитывает ее эмоции, он успокаивает. Недаром же уголок возле телефона ее самый любимый в квартире, самый уютный. Только здесь ее самые нелепые страхи рассеиваются, уходит тоска, сомнения. А он опять… (Может ему просто наплевать на меня? Может он меня просто терпит, чтобы рядом был кто-то? Неужели можно любить и абсолютно игнорировать любые просьбы?) Внезапно вспыхнувшая ярость, заставляет припомнить все обиды, накопившееся за день раздражение затуманивает на миг взгляд, руки сами собой сжимаются вокруг его любимой кружки, и метким движением запускают ее в стену. Мелкие осколки разлетаются по кухне, девушка закрывает кран с водой, швыряет полотенце, которым только что вытирала посуду, на стол. Хлопнув дверью, Марина пулей проносится по коридору и ложится в постель (Хватит! Я между прочим тоже устала! Пусть только попробует хоть пикнуть про свою кружку!).
Денис заглядывает в кухню и поджимает губы (Специально ведь любимую кружку взяла, стерва! Думает, что раз я виноват перед ней, так теперь на задних лапках буду ходить? Вот уж фигушки! Пусть себе еще где-нибудь подкаблучника ищет). Круто развернувшись идет в спальню, и не проронив ни слова, укладывается спиной к Марине.
Ночь. Спиной друг к другу спят два человека. Даже во сне они все еще продолжают переживать сегодняшний вечер. Над спинкой кровати начинает медленно сгущаться туман, в его неясных формах с трудом можно угадать женскую фигуру. Призрак вытягивает «руку» и чуть касается лба молодой девушки. Через несколько минут, словно насмотревшись на спящих, фигура сливается со стеной. На этом месте тут же с невероятной скоростью начинает расти сумеречный мох. Впитывая раздражение и обиды людей, он обретает форму, вот уже можно угадать две женских руки, сложенные вместе. Иной во сне вздыхает, и поворачивается к девушке, упирается носом в ее плечо, обнимает одной рукой ее тонкий стан (Я никто без тебя, милая. Только твоя любовь не дает мне погибнуть, раствориться в мире бесконечной войны.). Девушка неосознанно гладит руку любимого, бережно прижимая его ладонь к своему сердцу (Я люблю тебя, мое чудовище, только с тобой я счастлива). Сумрачный мох вздымается и опадает, словно глубокий вздох человека, и медленно начинает перемещаться по квартире в облюбованный уголок с телефоном.
Последний раз редактировалось: Oslyablya (Пн Ноя 16, 2009 3:00 pm), всего редактировалось 1 раз |
|
Профиль
Войти и проверить личные сообщения
FAQ
Поиск
Группы 
Вход 
супер.