Миледи Ночь
Зарегистрирован: 23.11.2006
Сообщения: 1220
Замечания: 2
|
 Добавлено: Чт Апр 30, 2009 11:04 am Заголовок сообщения: 30.04.09 ПРОЗА. Ужасы. Старик еле успел ... |
 |
|
1.
Старик еле успел убраться с дороги, буквально на миг разминувшись с блестящим хромированным бампером массивного внедорожника. Маневр получился неуклюжий, и придорожные кусты со злорадным треском приняли в свои объятья нежданного гостя, хлестнули по лицу и сорвали с ветхой куртки недавнюю, так тщательно прилаженную огрубевшими и непослушными старческими пальцами, заплату. Старик попытался подняться, но лишь еще больше увяз в жестких, полных силы древесных зарослях. Из рассеченной раны на щеке заструился алый ручеек. Было больно и обидно.
- Козлы городские! – в сердцах выкрикнул старик, наконец-то выбравшись на дорогу и посмотрев вслед удаляющейся машине. Тот, кто был за рулем, даже не подумал остановиться и помочь чудом не угодившему под колеса человеку. До старика долетели обрывки какой-то бешено громыхающей музыки. Пожилой человек тяжело вздохнул и заковылял вслед за автомобилем. Им было по пути. Невдалеке, под яркими лучами апрельского солнца чернели покосившиеся крыши старых деревенских домов.
Путь занял больше времени, чем предполагал старик. При падении он, как оказалось, сильно ушиб ногу, и идти приходилось осторожно. Не хотелось повредить конечность еще больше. Тогда пиши пропало, до города, а значит и до ближайшей больницы 60 километров – а машин в деревне не было. Если честно, то и самой деревни уже давно не было. Кладбище почерневших, прогнивших жилищ, давно забывших имена своих хозяев. И, как на любом кладбище, тут жил смотритель, вернее пока их было трое – сам старик, да еще две дряхлых бабки, у одной из которых был муж, но его в расчет можно было не брать. Старый Василь, дожив до семидесяти, расстался со слухом и зрением, так что на роль смотритель этих угодий запустения и тлена не подходил.
- Козлы городские! – старик посмаковал фразу и так и эдак, продолжая осторожно хромать в сторону деревни. Интересно, откуда они вообще здесь взялись? Неужели внучок какой вспомнил о своих корнях и решил навестить могилы своих пращуров? Вряд ли… Что вспомнил, так то наверняка, но не могилы вспомнил, а клочок земли да покосившийся домик на ней, что завещал ему один из них, коренных жителей этих мест, в надежде, что хоть бы перед смертью может увидит родственников, приедут они его навестить… Старик усмехнулся. Навестить да на завещанное имущество посмотреть.
Когда он наконец-то доковылял до своего жилья, прошло никак не меньше часа. Обессилено рухнув на лавку возле крыльца, старик застыл, подставив свое испещренное морщинами лицо лучам весеннего солнца.
- Благодать… - блаженно жмурился он. Посидев и набравшись сил, старик учинил осмотр поврежденной куртки, огорченно поцокал языком. Снова латать. Мучение. Попробуй-ка вставить скрюченными артритом пальцами нитку в иголку. Трудно, долго и мучительно. Вот ведь пришла беда откуда не ждали. Надо, что ли, сходить и посмотреть к кому городские-то приехали. Но прежде чем совершить задуманное старик прошел в дом, позвенел склянками на полке, и, найдя нужную, присел на табурет возле окна.
- Эх, опять к Шурке идти скоро, заканчивается зелье-то. – старик с сожалением посмотрел на остатки жидкости. - Ну что же за день такой выдался?
Конечно, никто ему не ответил. Старик уже давно жил один, так давно, что и не помнил, когда эти почерневшие от времени стены слышали голоса других людей. И были ли эти другие люди. Разве что в другой жизни, в той, что снилась ему иногда. Там он видел себя молодым мужчиной лет тридцати, учителем сельской школы. Там была, кажется, красивая черноокая женщина с маленьким ребенком на руках. Там было много веселых счастливых голосов – его и других людей. То, что они говорили, он никогда не мог запомнить, но, конечно, что-то хорошее. Ведь после этих снов он просыпался с улыбкой - нечастая роскошь для дряхлого старика, пробуждение которого обычно было вызвано болью в какой-нибудь части изъеденного временем и недугами тела.
Пожилой мужчина тяжело вздохнул и, закатав штанину выцветших шаровар, от души натер ушибленное колено спиртовой настойкой мухомора. Средство проверенное. Всегда помогает.
Посидел. Подождал, пока настойка впитается и разгонит старую кровь, заодно и перекусил свежими побегами лука да кусочком сала. Теперь можно было и пройтись, глянуть, кто же прикатил к ним в гости.
Поиски не заняли много времени. Черное чудовище, что чуть не сбило его утром, стояло возле дома Артамоновых. Около него суетилась компания молодых людей, что-то выгружали из чрева машины и таскали за ограду. Две молодых девушки и три парня. В одной из девушек старик с трудом признал Жанну, внучку старого хрыча Сереги Артамонова, земля ему пухом. Приехала таки значит, потянуло девчонку к родным корням. Лет 15 ни сном ни духом и тут на тебе. А ведь тогда её даже на похоронах не было, ну это ладно, маленькой совсем была, зачем детям лишний раз психику расшатывать, но ведь потом, курва, ни разу ведь не приехала покойного деда навестить, за могилкой поухаживать, как, впрочем, и её мать. Дом закрыли и сгинули.
- Эх, люди… - пробормотал себе под нос старик, и было хотел уже уйти, но тут его взгляд снова остановился на машине приезжих. Осторожно потрогав покрывшуюся корочкой запекшейся крови рану на щеке, он злорадно усмехнулся. А что? И то дело, ведь чуть не сбили его черти городские, и даже не остановились. А вот посмотрим, как они запоют завтра поутру, когда он им шины гвоздиком продырявит. Будут знать бессовестные, как старость не уважать. Потирая руки, старик удалился восвояси.
Кое-как скоротал остаток дня. Покопался на огороде, натаскал воды из заросшего и давно нечищеного деревенского колодца, поставил новую заплату на куртку, а около одиннадцати вечера старик вернулся на свой наблюдательный пост рядом с домом Артамоновых. В кармане его заново залатанной куртки бережно завернутый в газету лежал гвоздь. Это был отличный гвоздь, блестящая новенькая сотка, последняя из тех, что он купил год назад, попав с оказией в город, остальные пошли на починку вконец обветшалого жилья, а этот, как знал что пригодится, оставил. И был очень этому рад: тем ржавым, рассыпающимся от старости металлоломом, что в изобилии валялся у него в сарае, шины этого иноземного чуда автопрома не взять. Силы уже не те, и тут нужен был прежде всего добротный инструмент. Вот он и нашелся.
Старик спрятался за старым деревом, что росло неподалеку от места шабаша городских, и стал ждать когда молодежь угомонится и отправится спать. Но те и не думали прекращать веселье, сидели вокруг костра, о чем-то разговаривали, смеялись и все время пили. Это вызывало настоящую черную зависть. Нормального алкоголя старик не видел, наверное, с тех самых пор, когда покупал те самые пресловутые сотки, когда, помнится, на оставшиеся с покупок деньги он как следует обмыл приобретения в какой-то захудалой рюмочной, в которой подавали на удивление приличную водку. А может и дрянной она была, но вкус того пойла, что гнала местная коммерсантка баба Шура, все равно не шел ни в какое в сравнение с казенной. А другого в этом захолустье не было. Старик сам несколько раз пытался гнать самогон, но видать обделил бог его этим важным умением. Так что приходилось травиться суррогатом старой карги. Пожилой мужчина горестно вздохнул и продолжил наблюдать за городскими.
Время неуклонно бежало к полуночи, старик уже изрядно замерз, хотя предусмотрительно надел под куртку старый вязаный свитер, но и он не помогал. Не грели старые кости, как говорят в народе, и все тут. Хоть шубу одевай, холод-то уже изнутри идет, а не снаружи. Пришлось прибегнуть к старому проверенному способу. На это случай во внутреннем кармане куртки была припасена фляжка с продуктом бабы Шуры. Старик отвинтил крышку и сделал глоток, потом подумал и еще раз приложился к живительной влаге пятидесятиградусной. Стало полегче, да и повеселее.
- Ну что, как вы там, мои касатики? – после приема самогонки, старик прибывал в поразительно благостном состоянии духа, что несколько не вязалось с той суровой диверсионной миссией, которую он сам на себя возложил этой ночью. Посмотрев в сторону, где проводили досуг городские, старик в недоумение потер глаза руками, но радикальных изменений в происходящем не случилось. Все участники ночных гуляний, кроме одной девушки, валялись вокруг костра в каких-то неестественных позах, словно что-то сломало их изнутри и они упали на землю как тряпичные куклы, которых отбросил от себя расшалившийся ребенок. Оставшаяся на ногах девушка, не проявив к случившемуся не малейшего интереса, мельком посмотрела на неподвижные тела и, переступив через одно из них, скрылась в темноте. Куда она пошла, старик видеть не мог: за пределами светлого круга вокруг костра простирался непроглядный мрак. Прошла минута, другая, а пожилой мужчина все смотрел на застывших в нелепых позах людей. Его со всех сторон окутала тревожная тишина весенней ночи, нарушаемая лишь тихим потрескиванием костра, все остальные звуки умерли, даже стука своего сердца старик не слышал, вместо него в ушах отдавался тихий стон умирающего в огне дерева. И с этой импровизированной мелодией в мыслях начало зарождаться осознание того, что он стал невольным свидетелем чего-то очень неправильного и страшного. Мужчина все пытался ухватить эту мысль, но вдруг ясно понял, что безумно, невыносимо желает, чтобы мысль ушла, чтобы ему не удалось поймать её и, развернув к себе лицом, увидеть, что же скрывается под туманной вуалью.
В это время вернулась девушка. В руках у неё был длинный маток толстой веревки и нож. Добротный такой нож, это старик определил даже издалека – широкое лезвие длиной сантиметров пятнадцать.
- Таким хорошо поросю горло резать - раз и готово. – отстраненно подумал мужчина.
Девушка пока резать никого из присутствующих не собиралась. Пока… - пронеслось в мыслях. Она деловито разматывала веревку и отрезала куски длиной с метр-полтора. Затем принялась связывать руки и ноги все еще лежащим без движения людям. Делала она это не спеша, каждое движение было спокойным и выверенным. Этот размеренный автоматизм, с которым действовала девушка, завораживал, и вслед за каждым новым её движением, мысль, зародившаяся в сознании старика, сантиметр за сантиметром обнажала свой черный отвратительный лик из-под вуали небытия.
Он стоял и не в силах был пошевелиться. Так хотелось уйти, убежать, забиться в самый темный угол своей покосившейся хибарки и заснуть, и чтобы обязательно ему приснился сон о той, другой жизни. Тогда с утра можно будет проснуться с улыбкой и подумать, что кроме дурных снов, есть и хорошие.
Девушка у костра закончила свою пугающую работу и снова исчезла за кругом света. Но на этот раз ненадолго. Через минуту до старика долетел шум заработавшего двигателя автомобиля, Фары черного монстра осветили покосившийся штакетник забора, а затем, чуть отдалившись от него, вдруг стремительно бросились навстречу. Раздался жалобный хруст, и машина въехала на территорию участка.
Да что же это такое? – пересохшие губы отказывались повиноваться, слова вылетали с каким-то протяжным хриплым свистом. Старик обессилено привалился плечом к дереву. – Что же эта курва задумала?
Словно в ответ машина закончила свои маневры возле дома, и теперь девушка, проявляя просто нечеловеческую для её комплекции силу, затаскивала внутрь внедорожника связанные тела. Она довольно быстро справилась с этим занятием и, последний раз окинув взглядом место событий, села за руль. Мотор протяжно взревел и машина, выехав на деревенскую дорогу, с бешеной скоростью рванула, презирая опасности бездорожья, в сторону леса.
Куда? Куда? Зачем? – слова пылали в воспалившемся от увиденного сознании, и тут мысль, что так долго не давалась в руки, мысль, которую старик всеми силами уже и не хотел осознавать, она скинула свою вуаль и предстала перед стариком во всем своем отвратительном великолепии изъеденного могильными червями лика старухи с косой. Она улыбалась.
- Врешь - не возьмешь! – старик хотел это крикнуть в лицо уродливому созданию, порожденному его воображением, но непослушные губы выдавили лишь сдавленный хрип. Старуха печально покивала и отправилась в сторону леса, вслед за удаляющейся машиной.
Страшная отвратительная мысль ушла, и старик смог наконец-то вздохнуть полной грудью. Это все Шуркин самогон, сам виноват, старый хрыч, принял для сугреву. Согрелся, как же, чуть мозги не выкипели. Но теперь вроде отпустило и можно рассуждать логически.
Выходило, конечно, не так ужасно, как раньше, но хорошего тоже было мало. Молодежь перепилась до чертиков. Это понятно как божий день. Небось, отравились паленкой. А эта девка оказалась покрепче, да только и у неё в башке зеленые черти хоровод устроили. Поэтому она зачем-то все это провернула и отправилась в лес. Скорее всего, конечно, втемяшится в ближайшую березу как доедет и проспит там до утра, затем они очухаются и вернутся продолжать веселье и ржать над случившейся ситуацией. Конечно, комично. Девка связала своих друзей и повезла в лес. А что если…?
- Козлы городские! – кажется, эта фраза все прочнее входила в его лексикон. – Они меня чуть не угробили, а мне с ними нянчиться.
Старик как только мог быстро зашагал к своему дому, там снял со стены старую, с вытертым прикладом двустволку, зарядил и закинул за спину, сыпанул в карман горсть патронов с дробью, в другой положил старый полудохлый фонарь и вышел в пронзительную тишину окутавшей деревню ночи. Надо было спешить.
2.
Скоро все закончится… Как же она устала за последние месяцы. Знакомые, встречая её, только удивленно хлопали глазами. Жанна стала бледна, появился неестественный блеск глаз, словно где-то там, на дне сознания, зародилась искорка безумия. Она похудела, подруги пеняли ей на то, что она себя так уморила, а сами с жадным любопытством вглядывались, словно пытаясь понять, каким же чудодейственным способом она этого достигла. Тупые дуры! Если бы они знали, если бы они только знали, что это за средство, то они бы сдохли от страха и отвращения. Скорее всего от последнего. А она нет, она не умерла, она шла к своей цели…
Все началось в тот момент, когда она стояла, как дура, перед ночным дозорным и смотрела на его ладонь, в которой искрился небольшой огонек света, а её ладонь была пуста. Изначальная истинная Тьма не откликнулась на её призыв, не захотела подтвердить слова её верной слуги, ведьмы Жанны. Как же это было ужасно! До боли обидно и горько. Она в тот момент была готова расплакаться, как маленькая девчонка, но сдержалась, предпочла слезам унизительное бегство. Провалилась сразу на максимально доступный слой сумрака и убежала. А потом взяла в Дневном Дозоре бессрочный отпуск. Первую неделю пила, словно сантехник - сначала организм сопротивлялся и бунтовал против такого отвратительного обращения, потом лишь слабо трепыхался. А затем словно умер. Он умер, зато словно заново родилась сама Жанна.
В тот день она проснулась поздним зимним утром после очередного ночного возлияния, шатаясь и спотыкаясь о валяющиеся под ногами пустые бутылки прошла в ванную и долго смотрела на свое отражение в зеркале. Тогда-то и пришло осознание. То, что случилось неделю назад, это всего лишь испытание. Её, ведьму Жанну, выбрала Тьма. Зачем? Ах, как же это легко - чтобы помочь! Конечно же! И она поможет, ведь для верного слуги нет ничего слаще и приятнее, чем исполнить волю хозяина.
Жанна месяц провела в архиве Дневного Дозора. Извечная Тьма, сколько же откровенного бреда она отыскала, сколько детских фантазий, выдаваемых за тайны древней магии. Но она не отчаивалась и однажды нашла то, что искала. Нашла не в закрытых секциях, доступ в которые ей выбил один знакомый маг, работающий в секретариате заместителя главы Дозора. Ответ на свой вопрос она нашла в секции прикладной литературы, там, где были собранны мифы и легенды иных за сотни лет.
Ответ был прост – Вальпургиева ночь. Легенды иных и людей в этом вопросе были поразительно схожи. Бытовало мнение, что в эту ночь грань между мирами истончается и извечное Зло – для людей, и изначальная Тьма – для иных, способны пройти в наш мир. Не жалкими лепестками темного огня на ладони их слуги, а во всем своем великолепии и мощи! Но истонченная грань это еще не все. Здесь, в этом мире верный слуга должен помочь своему господину. В легендах людей говорится, что в эту ночь ведьмы устраивали свои шабаши. Что же, это было недалеко от действительности. Необходимы были место и ритуал.
С тех пор Жанна занялась подготовкой к великому дню, когда её госпожа придет в этот мир. Это было отвратительное и малоприятное занятие. Все как в бабушкиных сказках. В найденных записях говорилось, что слуга должен пройти перерождение, прежде чем будет готов к ритуалу. Перерождение заключалось в пожирании в немыслимом количестве всякой дряни наподобие мухоморов и свежей свиной печени. Когда Жанна это прочитала первый раз, даже рассмеялась. Это казалось нелепым. Но ведьмы прошлого были неумолимы, они рассчитали формулы по использованию скрытых механизмов Сумрака именно на основе такой вот нелепицы, как помет летучей мыши.
Смех это вызывало недолго. Жанна жрала все эту пакость, её выворачивало наизнанку, а она снова продолжала запихивать в свое измученное тело эти проклятые осклизлые мухоморы.
Потом это наконец-то кончилось. По инструкциям затейниц минувших веков перерождение должно было произойти. Теперь можно было переходить к следующему пункту. Найти четырех овечек на заклание – одну девушку и трех мужчин. Это было просто. После того, что пришлось пережить ведьме во время перерождения, и эта задача показалась снизошедшей благодатью. Она нашла их быстро. Познакомилась с одним парнем в ночном клубе, а у него оказались на редкость подходящие друзья. Молодая пара и друг, закоренелый холостяк. Овечки нашлись.
Над местом проведения ритуала Жанна тоже недолго ломала голову. «…Место, где пролитая кровь напитала Сумрак» - так гласили предписания в легенде. Таких мест было много и в городе, но Жанна была умной девочкой, о да. Город это хорошо, но в этом чертовом трактате было особо оговорено, что жертвы должны быть доставлены к месту проведения ритуала, и сам ритуал должен быть совершен без применения сумеречной силы иного. Нужно было сделать все самой, своими нежными ухоженными ручками. В городе это сложно, слишком много людей вокруг, они могут вмешаться, а применение силы запрещено. Вот тогда-то и родилась идея пригласить Вадима с друзьями провести выходные у неё в деревне…
Машину в очередной раз бросило из стороны в сторону, и Жанна, очнувшись от воспоминаний, покрепче вцепилась в руль. Не хватало еще застрять в какой-нибудь гребаной яме в этом богом забытом месте. Вот будет весело.
До леса оставалось всего ничего, и через пару минут, утробно урча, внедорожник втиснул свою изрядную металлическую тушу между первых деревьев. Осторожно выбирая дорогу, Жанна проехала еще немного вперед и оказалась на месте. Свет фар осветил небольшую поляну. Девушка довольно улыбнулась и вышла из машины.
Вдохнула свежий лесной воздух - после перегара, которым надышали в машине эти овцы, он показался ей поистине живительным. Кстати, о жертвенных агнцах. Их время пришло. Жанна открыла заднюю дверь внедорожника и начала по одному извлекать связанные тела. Потом оттащила на середину поляны и разложила по кругу. Инструкции об этом ничего не говорили, но могла же она себе позволить придать происходящему немного эстетизма?
- Хороша ты будешь, эстетка гребаная, когда перережешь им глотки и выпотрошишь из них внутренности. – сама себе сказала Жанна и весело рассмеялась.
Когда приготовления были закончены, она отогнала машину немного назад, а затем, прихватив из неё нож, вернулась на поляну.
- Пора, мои хорошие. – ведьма не спеша подошла к связанным людям. – С кого же начать? Пожалуй, с тебя, дорогой, я и так слишком долго терпела. Знаешь, ты первый, кто пробыл в моей постели больше месяца. Из-за тебя я нарушила традицию. Надо ответить. Ты ведь ответишь, солнышко мое?
Жанна безудержно рассмеялась и, опустившись на колени, поцеловала мужчину в губы. Они были перемазаны пеной, сочившейся из уголков рта, но девушка не обратила на это внимания, её глаза загорелись огнем безумия, и она еще сильнее впилась в безответные губы. Потом так же резко прервала поцелуй. Слизала кончиком языка остатки чужой слюны, на миг, словно о чем-то задумавшись, застыла над неподвижным телом, а потом резко провела лезвием зажатого в руке ножа по горлу мужчины. Безудержным потоком кровь хлынула из рассеченной артерии, заливая землю вокруг. Жанна отстраненно наблюдала, как ручейки крови добрались до её колен, и алая влага пропитывает ткань джинсов.
- Как тогда… как тогда… - шептала девушка. В её сознании пронеслась вереница образов.
Маленькая десятилетняя девочка. Её дед. Поляна на опушке леса. Старый охотничий нож. Тяжелые хрипы. Её плачь. Кровь. Липкая серость вокруг. Инициация.
В сознании вспыхнули слова из легенды: «…Место, где пролитая кровь напитала Сумрак». Все верно. Она оказалась права, лучшего места было не найти.
Нож в руках девушки снова пришел в движение. Она аккуратно распорола им ткань футболки на груди трупа, затем сделала пару широких надрезов, и, запустив в них пальцы, с силой потянула в стороны. Раздался противный звук рвущейся плоти, руки залила кровь, но девушка не обращала на это внимание, она была занята. Извлекала внутренности. На пропитанную кровью траву один за другим Жанна выкладывала то, что когда-то было частью единого механизма человеческой жизни – сердце, легкие, печень, желудок, селезенка. Осклизлые хитросплетения кишок она с отвращением выдрала и отбросила прочь за пределы поляны. Пусть потом лесное зверье полакомится объедками с праздничного стола, за которым сегодня пирует смерть.
- Объедки… праздничный стол… - губы Жанны искривились в улыбке. Действительно, праздничный стол только не для смерти, она сама служит той, что придет в этот мир этой ночью. Для её госпожи – Изначальной Тьмы. И когда она появится, она не разочаруется, увидев ту убогость и нелепость, что царят здесь. О нет! Жанна постарается, она любящая и заботливая слуга.
Трясясь от лихорадки, которая неожиданно охватила ее тело, девушка стала раскладывать извлеченные внутренности в виде какой-то одной ей видимой картины. Она, как ребенок, прикусила нижнюю губу и сосредоточенно возила туда-сюда импровизированные предметы сервировки, застывала на миг и снова двигала, все никак не находя идеального положения для них. Наконец Жанна поняла что не так: ну конечно же! Нужно сначала приготовить все имеющиеся продукты и тогда все сразу встанет на свои места. Девушка стала ползать вокруг изуродованного трупа в поисках потерянного в запале ножа, руки скользили по пропитавшейся кровью траве, несколько раз Жанна теряла равновесие и падала. С ног до головы она покрылась кровью и соками внутренностей трупа, но это её мало беспокоило. Наконец она нашла то, что искала. Издав победный вопль, ведьма ринулась кромсать остальные лежащие на поляне тела.
- Еще немного. Умоляю, потерпите моя госпожа. Я почти все приготовила. – как заведенная твердила девушка, орудуя ножом.
С мужчинами было покончено, оставалось привести в должное состояние особь женского пола. Жанна, склонилась над ней.
- Ты отвратительно выглядишь, милочка. Но это поправимо. Я помогу тебе…
Занесенный нож был готов перерезать беззащитное горло жертвы, но в этот миг до затуманенного кровавой вакханалией последнего часа сознания Жанны откуда-то издалека долетел звук хлопка, постепенно он нарастал, становился громче и когда уже можно было поймать его и понять, что он из себя представляет и как оказался здесь, левое плечо вдруг пронзила страшная боль.
- С…! – Жанна, превозмогая боль, которая с неимоверной скоростью распространялась от поврежденного плеча по всему телу, резко обернулась и вскинула нож. И тогда прозвучал второй хлопок. Размытое движение впереди. Вспышка адской боли. Тьма…
3.
До леса он добирался около часа. По пути несколько раз падал, оступаясь на неровностях того, что лишь условно можно было назвать проселочной дорогой. Поврежденное с утра колено от этого явно не получало удовольствия, последние пятьсот метров пришлось тащиться скрипя зубами от боли и поминутно останавливаясь передохнуть. Но это было скорее игрой в кошки-мышки с подсознанием, никакого облегчения телу эти короткие периоды относительного покоя не приносили.
- Козлы городские… козлы… городские… - как заведенный твердил старик сквозь стиснутые зубы, но упорно тащился вперед.
Когда наконец-то вокруг него сомкнулись деревья, обессилено упал на землю. Давненько он не совершал таких променадов. Шатание по ночам черти где - это явно не то занятие, о котором мечтал его дряхлый больной организм.
Вот погоди, дурак, он еще свое возьмет, – печально подумал старик, – Проваляешься пару недель в постели, как пить дать.
Но это потом. Сейчас нужно отыскать эту спятившую курву и как следует всыпать по заднице, чтобы больше неповадно было с пьяных глаз вязать свих друзей и везти ночью в лес. Отдышавшись, старик поднялся и огляделся. И где искать следы этой чертовой колымаги?
-.. городские! – прошипел он и осторожно извлек из кармана фонарик. Батарейка в нем почти сдохла, и когда он еще новую сможет достать, было неизвестно. Затаив дыхание, он перевел рычажок на положение «Вкл.». Фонарь мигнул несколько раз. Старик его не неволил, давно уяснил, что существо это капризное и требует мягкости и уважения. Наконец слабый хлипкий луч осветил землю перед стариком. Ему повезло. Следы шин были хорошо видны. Не тратя времени понапрасну, старик поправил висевшее за плечами ружье и как мог быстро пошел вперед.
Через пару минут он наткнулся на внедорожник. Но машина была пуста. Поискав вокруг, старик обнаружил, что следы шин уходят дальше вглубь леса. Отчего-то это ему крайне не понравилось, и прежде чем двинутся дальше, он снял с плеча двустволку, проверил её боеготовность и, уже не выпуская из рук, продолжил путь.
Когда до его слуха долетели какие-то неясные обрывки фраз, старик выключил сослуживший хорошую службу фонарь и осторожно стал пробираться вперед, постоянно останавливаясь и прислушиваясь к доносящимся впереди звукам.
Это была поляна. Хорошо известная ему поляна, на которой он когда-то нашел маленькую плачущую девчонку, рядом с которой лежал мужчина с перерезанным горлом. Серега Артамонов. А девочка была его внучкой, Жанной. Но то, что открылось взору старика теперь, не шло ни в какое сравнение с прошлым. На поляне творился ад. В центре валялись изуродованные тела трех мужчин, вокруг причудливым узором были разложены человеческие внутренности, еще одно тело, кажется, женское, было пока не тронуто. А среди этой омерзительной страшной вакханалии металась перемазанная с ног до головы кровью девушка. Теперь старик мог разглядеть ту, кто единственной осталась на ногах там, в деревне, кто связал, а потом отвез сюда обездвиженные тела. И кто их сейчас с упоением кромсал. Жанна…
У старика перехватило дыхание. Сердце сначала попыталось вырваться на свободу, грозя раскурочить грудную клетку, а потом вдруг резко успокоилось. Престало биться. Умерло. Старик остекленевшими глазами смотрел, как девушка с любовью разглядывает какой-то предмет в своих руках.
Мать твою, это же сердце! – от этой мысли, собственное сердце снова забилось, но осторожно, как бы предупреждая, что сам старик балансирует на грани.
Тем временем Жанна подошла к единственному нетронутому телу и, опустившись перед ним на колени, произнесла:
- Ты отвратительно выглядишь, милочка. Но это поправимо. Я помогу тебе…
А я помогу тебе с…! – старик осторожно, затая дыхание, взвел курки и прицелился. Он выстрелил одновременно с тем, как нож начал опускаться на горло жертвы. Дробь с яростным жужжанием выплеснулась из одного из стволов ружья и понеслась к цели. Удивительно, но он не промахнулся. Заряд дроби разнес девке левое плечо, рука болталась удерживаемая лишь тоненькой ниточкой сухожилий. Любой нормальный человек должен был после этого просто потерять сознание от болевого шока. Но эта курва тут же развернулась к нему лицом, казалось, даже не замечая ущерба, нанесенного выстрелом. Тогда старик выстрелил второй раз. И последний. Заряд дроби просто снес башку этого монстра в человеческом обличии. Тело с занесенной для удара рукой еще мгновение постояло, видимо осознавая, что жить без головы вряд ли получится, а затем завалилось навзничь.
Старик выронил из предательски задрожавших рук двустволку и тяжело привалился к стволу дерева.
- Вот я тебе и помог, Жанночка… - чуть слышно прошептал он.
Из центра поляны донесся тихий слабый стон. Девушка! Она же жива, боже, жива! Старик откинул бесполезное теперь ружье и заковылял к центру поляны. Пришлось быть очень осторожным, чтобы не поскользнуться и не упасть в это месиво из человеческих внутренностей. Преодолев омерзение, старик оттолкнул в сторону обезглавленный труп Жанны и склонился над связанной девушкой. На шее у неё был крохотный порез, из которого вытекала тонкая струйка крови. Видимо, когда тело убийцы падало, зажатый в мертвой руке нож вскользь задел горло несостоявшейся жертвы.
- Это ерунда, девочка. Понимаешь, это все ерунда. – твердил старик, смотря в широко распахнутые голубые глаза девушки, в то время как его скрюченные пальцы пытались распутать узлы на спеленавших тело веревках. Это никак не получалось. Пальцы были бессильны и невыносимо дрожали. Старик бросил взгляд на труп Жанны. Другого выбора все равно не было. Осторожно касаясь тела, он разжал пальцы и вынул из ладони нож убийцы. Затем вернулся к спасенной.
- Ты как вообще? – спросил мужчина, разрезая веревки. Девушка неопределенно покачала головой.
- И правильно. Не говори девочка, горлышко целее будет, вот врачи рану посмотрят, а там и поговоришь и посмеешься, да все что захочешь. – лихорадочно тараторил старик. Веревки наконец были разрезаны, и он с омерзением отбросил нож в сторону. Стал помогать девушке подняться. Когда та оказалась на ногах, спросил:
- Идти-то сможешь?
Та в ответ утвердительно кивнула и в подтверждение своих слов прошла пару шагов туда и обратно.
- Вот и славно. Ты подожди, родненькая, я сейчас кое-что заберу и мы пойдем отсюда потихонечку.
Продолжая шептать что-то ободряющее, скорее для себя, чем для девушки, он прошел до того места, где оставил ружье. Склонился, чтобы поднять, чувствуя как скрепят суставы его износившегося вконец за эту ночь тела. За спиной послышались легкие шаги.
- Все кончилось девочка. Все кончилось… - сказал старик, распрямляясь, и в этот момент что-то острое и безжалостное вошло ему под лопатку. Он удивленно, словно ребенок, захлопал глазами, пытаясь понять, что случилось. Поднятое ружье вновь упало на землю, а за ним и он сам. Больно не было. Просто он больше не чувствовал своего тела, словно они и не являлись совсем недавно единым целым. Хотелось закрыть глаза и заснуть. Да так и надо поступить. Заснуть, может быть приснится сон о той другой его жизни. Там где много веселых радостных голосов… Там где он улыбается, и красивая женщина с ребенком на руках тоже улыбается… Ему…
В это время перед его уже затуманенным взором появилось лицо спасенной девушки. Она тоже улыбалась.
Как хорошо. Он её спас, надо же, а думал - ни на что не способен, старая рухлядь, а поди-ка же ты, спас…
Только что это у неё с глазами?..
Вроде они были голубыми, а вот сейчас чернее ночи…
Но это не важно…
Важно что спас…
Теперь можно и поспать…
Картинка перед глазами поплыла и вот уже на него смотрела черноокая женщина, она улыбалась, и ребенок на её руках, чудесный красивый мальчонка, тянул ручки ему навстречу и тоже улыбался. Тогда улыбнулся и он, только был он вовсе не стариком, а молодым мужчиной… лет тридцати… учителем сельской школы…
Автор:  Lodos  ,вм0 |
|
Профиль
Войти и проверить личные сообщения
FAQ
Поиск
Группы 
Вход 
муж как всегда самый самый лучший на свете :P :sun:
